Не разлюблю и не предам
Сайт Беллы Деметер

Я о любви пою и плачу

ПОЭТИЧЕСКАЯ ХРОНИКА В ДВУХ ЧАСТЯХ С ПРОЛОГОМ, ВВЕДЕНИЯМИ В КАЖДУЮ ЧАСТЬ И ЭПИЛОГОМ

Соловьи монастырского сада,

Как и все на земле соловьи,

Говорят, что одна есть отрада

И что эта отрада — в любви...

Игорь Северянин

СОДЕРЖАНИЕ:

Пролог

Часть I. Пока запальчивость морочит

• Введение
• Найти меня
• Ты называл меня любимою...
• Не прощаю того, что остыла...
• Раздать и раздарить объятья
• Жестоки роковые страсти...

Часть II. Не разлюблю и не предам

• Введение
• Признанья лепет
• И приговор к свободе как расплата
• Я тень твою благословляю

Эпилог

---

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

«ЛЮБОВЬ И ЖИЗНЬ ЖЕНЩИНЫ»... Наверное, именно так мне следовало назвать эту книгу, и это вполне соответствовало бы её содержанию. Но меня на добрые полтораста лет опередил Адельберт Шамиссо, назвавший так один из своих стихотворных циклов, а за ним Роберт Шуман, так же озаглавивший свой в высшей степени трогательный и полный драматизма песенный цикл. И мне неловко сделать это вслед за ними. Однако много ранее, задолго до них, и потом, после них, и сегодня, и всегда, жизнь женщины — это радости и горести любви, это искромётный мир событий и страстей, сердечных переживаний, и потрясений, и перипетий... И, не назвав так книгу, я всё-таки попробую именно так, незамысловато, определить её тему: любовь и жизнь женщины.

В сборник вошли стихотворения, написанные за последние несколько десятилетий. И очень долгое время мне не приходила в голову мысль переступить порог какой-нибудь редакции. Друзья сделали это за меня в 1991 году. И хотя сейчас меня, как, впрочем, и многих, то и дело тянет попенять на наше не слишком далёкое прошлое, справедливости ради должна признать, что дело вовсе не в нём. Избрав иное ремесло своей профессией, я всегда благословляла судьбу за дарованную мне страстную любовь к поэзии и за возможность выразить словом воодушевление, или переполняющую сердце нежность, или печаль. И не торопитесь упрекнуть меня в желании что-либо сберечь для себя одной или в нерадивости. Мои стихотворения, извлечённые непосредственно из живой человеческой жизни, написанные по горячим следам свиданий и расставаний, бед и обид, все эти тридцать лет жили насыщенно и напряжённо в качестве раздумий и уверений, душеизлияний и заклинаний, мечты, бреда, исповедей. Они захлёбывались пристрастиями и надеждой, холодели от горя, укрощали бунтующую кровь. Они пытались проникнуть в тайная тайных души, ответить на возникающие в глубине вопросы... Иногда они оборачивались каскадом обвинений и упрёков, а иногда — жалобным стоном, лаской, мольбой, ворожбой.

Идея собственно книги возникла недавно и почти нечаянно, когда я для нужд как бы домашнего употребления, для узкого кружка повзрослевших детей, друзей и учеников и по их просьбе отобрала стихи, представляющиеся мне сгустками переживаний, размышлений, судьбы. Когда я объединила их в циклы, озаглавила каждый и расположила последовательно (причём хронологические циклы почти безошибочно совпали с внутренними), я увидела перед собой нечто целостное, способное существовать вне меня и, по-моему, не лишённое некоторых признаков романтической идеологии, если, конечно, понимать поэтическую идею, как наставляет Белинский, не как догму, а как пафос живой страсти.

Всё в этой книге, включая полудетские притязания и грёзы, продиктовано чувством, и только им, а в немногих, я думаю, лучших вещах, чувство, вырвавшись из моей оболочки, лишь использует меня, овладев моими устами. Но сознáюсь: стихи дороги мне вне зависимости от их больших или меньших технических достоинств. Пока они звучат и бродят внутри, бередят душу, в который уж раз отзываясь болью или вспыхивая вдруг тайным, восхитительным светом, — во мне не остывает, живо лирическое волнение, породившее их, «во мне пирует энергия и молодость...»

Друзья мои! От лица и имени женщины, любовь и жизнь которой с выходом книги*, — Ваше достояние, я позволю себе высказать робкую надежду: может быть, к чему-нибудь из написанного мною вы окажетесь сопричастными? И тогда Вас неминуемо пронзит моя боль, и моя радость, головокружа, опьянит, как своя собственная. И в моей душе, просветлённой неизбежностью общности и неподдельностью Вашего внимания, проклюнется заветное и целительное зерно благодарности...И не исключено, что именно с Вашей лёгкой руки я освобожусь от громады былого очарования и настрою себя на восприятие полутонов доверия и тепла... «И может быть — на мой закат печальный блеснёт любовь улыбкою прощальной»**.

Б. ДЕМЕТЕР